|
Бремя честного человека. Персональный бунт чекиста Клейменова.
Михаил Антонович Клейменов родился в 1902 г. в горном Алтае, в бедной крестьянской семье и с полным правом мог петь о самом себе "мы сыны батрацкие, мы за новый мир"! Как и многие выходцы из беднейших слоёв населения России он с чистым сердцем воспринял социальную демагогию большевизма, поверив будто тот, кто был никем, действительно может кем-то стать. Стремясь вырваться из как ему казалось беспросветной крестьянской нужды, молодой Миша попросился в армию и был призван в пограничные войска ОГПУ (всеобщая воинская обязанность после Гражданской войны была отменена, так что призыв стал фактически добровольным). Службу проходил в 28 Ойротском кавалерийском погранотряде, защищая границы и пределы родного социалистического Отечества. В 1925 г. Михаил вступил в ВКП(б), вернувшись в родное село, организовал трудовую коммуну. Народ за Михаилом пошёл, была, значит, в нём какая-то харизма, люди верили молодому коммунисту. Приметило Михаила и партийное начальство, его взяли на работу в райком партии. А в 1930 г. Михаил Антонович как честный, инициативный и преданный делу партии коммунист был выдвинут на чекистскую работу. Чекистское поприще Клейменов начинал в Бийске, оттуда в скором времени был переведён в Барнаул, столицу Алтая. В тогдашнем ОГПУ сотрудники легко меняли профиль работы, переходя с оперативной на следственную или административно-хозяйственную и обратно. Михаил Антонович поварился в этом котле, познакомился с работой изнутри, набрался кое-какого опыта.
  Неверно думать, будто массовый террор покатился по Советской стране лишь во времена "Великой чистки" Ежова. На самом деле, начавшись во времена Гражданской войны, террор в отношении инакомыслящих не прекращался вплоть до смерти Сталина. Все 1920-е и первую половину 1930-х гг. массовые расстрелы несогласных с коммунистической доктриной правящей партии шли равномерным, ничуть не уменьшающимся потоком. Со всеми, кого коммунисты считали "классово чуждыми", ОГПУ не церемонилось. Это с троцкистами коммунисты вели идеологические споры, а со священнослужителями или иными "лишенцами" никаких разговоров быть не могло по определению. Советский новояз в то время дарил народу каждый день новых врагов: то их наывали "перекрасившиеся", то "прокравшиеся вредители", то - "подкулачники", то - "разложившийся элемент", то - "внутренние перерожденцы" и пр., и пр., и пр. Заметьте, тут нет вовсе "троцкистов", "бухаринцев" и прочей коммуняцкой шушеры - вся эта публика пойдёт под расстрел гораздо позже. В начале же 1930-х гг. ОГПУ методично отстреливало самых обычных крестьян и работяг, имевших неосторожность сетовать на голод, развал экономики и безумную политику кремлёвских фантазёров... Михаил Клейменов, увидев изнутри чекистскую кухню, был шокирован тем, как сотрудники Барнаульского оперсектора ОГПУ фабрикуют расстрельные дела на "вредителей", которые вовсе и не были вредителями. Особенно тягостное впечатление, как впоследствии рассказывал Клейменов, производили люди, арестованные во исполнение "указа семь-восемь", того самого людоедского закона "о трёх колосках", о котором так не любят вспоминать современные поклонники Сталина. Несчастных арестантов, среди которых было очень много женщин и пожилых людей, система стирала в "лагерную пыль" лишь за их попытку выжить в условиях тотального голода. А голод по всей Советской России в первой половине 1930-х гг. не прекращался. От слова вообще... Ни на один день.
  По-видимому, охлаждение коммуниста Клейменвоа к большевистской демагогии, сказалось каким-то образом на его работе. В конце 1932 г. он не попал в список сотрудников, награжденных по результатам года, а наградили тогда многих. А потом произошло событие, перевернувшее сердце и всё мировоззрение молодого чекиста. В ночь на 28 апреля 1933 г. Михаилу Клейменову пришлось участвовать в казни и последующем захоронении 327 осужденных к высшей мере наказания по обвинениям в госизмене и преступлениям против порядка управления (т.е. по делам, относящимся к компетенции ОГПУ). Во время казни Михаил встретил односельчан, тех самых, кто поверив в его россказни о светлом будущем, вступили несколько лет назад в организованную им коммуну. Клейменов знал этих людей с детства и прекрасно понимал, что расстреливать ему пришлось никаких не "японских агентов", не "кулацких подпевал" и не "перерожденцев", а самых обычных русских мужиков, тех самых простых работяг и бессловесных тружеников, которые во все времена были, есть и будут русским народом. В ту ночь Михаил перестал быть коммунистом...
  Чекист Клейменов задумал поднять антибольшевистское восстание на территории Троицкого и Бийского районов - там у него проживали родственники, было много знакомых, имелась на связи чекистская агентура, которую можно было использовать в интересах мятежа. В качестве ориентировочной даты выступления Михаил Антонович выбрал 1 августа 1933 г. Летом Клейменов повстречался с другом детства - Сергеем Суспициным - приехавшим в Барнаул на совещание работников пожарных инспекций. Суспицын рассказал ему о положении дел в родном селе и районе, о голодающем населении, о мздоимстве управленческого аппарата на всех уровнях, о несправедливостях при распределении среди колхозников продовольственного и натурального налогов и т.п. Если в царское время голод означал отсутствие хлеба, то в Советское - отсутствие всякого пропитания.
  Через три дня Суспицын в Барнауле не появился и Клейменов понял, что замысел провален. В принципе, профессиональное чутьё чекиста не подвело, Суспицына действительно "сдал" один из товарищей, которому тот поведал о подготовке мятежа. Т.о. арест стал делом ближайших часов. Выполняя обещание, данное другу, Клейменов разыскал младшего брата Суспицына - Михаила - также посвященного в планы мятежников, и вместе с ним выехал из города. Клейменов решил покинуть СССР, выйдя на китайскую территорию, для чего следовало преодолеть более 600 км. в южном направлении. Часть пути Клейменов и Суспицын-младший проехали на попутной машине, затем чекист раздобыл лошадей, попутно отправив в Барнаул условную телеграмму о необходимости задержаться в районе якобы с целью проверки агентурного сообщения. При этом место своего пребывания он сообщил неверно, рассчитывая тем самым затруднить собственные розыски. На подходе к китайской границе Клейменов и Суспицын-младший наткнулись на группу казахов-охотников. С интернационализмом у казахов было плохо - они ненавидели русских, считая их виновными во всех тяготах своей жизни. Коллективизация казахов-скотоводов и перевод их на осёдлый образ жизни проходил в конце 1920-х - нач.1930-х гг. с исключительной жестокостью и произволом властей, так что основания для ненависти у казахов имелись вполне весомые и объективные. Другое дело, что скот у них отнимали вовсе не русские мужики и вовсе не для себя, но эти детали в тот момент особой роли не играли. Казахи напали на Клейменова и Суспицына, тем пришлось отрываться от погони, отстреливаясь из имевшихся у них револьверов. В ходе бегства спутники расстались и дальнейшая судьба Суспицына-младшего неизвестна, по-видимому, он был убит преследовавшими его казахами. А вот Клейменов от погони благополучно оторвался. И даже остался невредим.
   В 1948 г. Клейменов-Проскуряков предпринял повторную попытку покинуть пределы СССР. Теперь, правда, он планировал выйти не в Китай, где к власти рвался Мао Цзе-дун (с вполне предсказуемым результатом), а в Иран или Турцию. Но и на этот раз начинание его провалилось, а сам Михаил Антонович попал в застенки абакумовского МГБ. Там долго не могли поверить, что им попался "тот самый Клейменов", советская госбезопасность была уверена, что он благополучно ушёл в Китай и служит Чан-Кайши. Его долго проверяли, предполагая, что на самом деле он агент иностранной разведки и лишь недавно заброшен в страну, но Клейменов доказал, что пределов СССР не покидал и минувшие полтора десятилетия жил в стране под личиной другого человека. Результат легализации, кстати, следует признать очень даже неплохим, принимая во внимание крайне ограниченные материальные возможности беглеца. Михаил Антонович Клейменов был осуждён, но пройдя через жернова ГУЛАГа остался жив. В 1960 г. он обратился в ЦК КПСС с просьбой о реабилитации, указывая, что не совершал преступлений против народа, а покинул органы госбезопасности в 1933 г. именно потому, что не считал возможным по приказу руководства фальсифицировать материалы своей работы и убивать невиновных. Хотел быть честным чекистом... Автор не сомневается, что проницательный читатель без малейшего затруднения догадается, каким оказался ответ на просьбу Михаила Клейменова о реабилитации.
|
