| |
|
Пытки и казни.
К 1738 г. волнения, разгоревшиеся было за три года до того, были практически подавлены. Нетрудно догадаться, что освобождение от наказания в случае принятия православия, служило серьезным стимулом для разного рода хитрецов демонстративно принимать крещение, а после освобождения из - под стражи - возвращаться к мусульманству. Информация о том, что те или иные башкирские семьи отказывались от пастырского окормления и возвращались к вере предков, стала к 1738 г. все чаще поступать в канцелярию Василия Татищева. Тот повелел разобраться в ситуации и учинить строгое расследование по каждому из этих случаев, чтобы исключить их повторение впредь. Согласно этому приказу из городка Мензелинск, в котором находилось тогда представительство Главной Горной канцелярии, 11 марта 1738 г. полковнику Арсеньеву, командиру Сибирского драгунского полка, было отправлено предписание о конвоировании для проведеня следствия одного из таких башкир - некоего Тойгильды Жулякова. Арсеньев с драгунской командой выехал в Теченскую слободу, где и задержал Жулякова и трех его старших сыновей - 16 - ти , 14 - ти и 12 - ти лет. Любопытно, что ни жены Тойгильды, ни его младшего сына там не оказалось - они находились в составе бандитской шайке, прятавшейся в местных лесах. Расследованием всех случаев отказа от православной веры занимался майор Угримов. К нему - то в Екатеринбург и отправил полковник Арсеньев задержанных. Для конвоирования были выделены 2 гренадера из состава полка. Тойгильду Жулякова и его старшего сына Якшигуля сковали цепями и посадили к колодки, двух младших сыновей - из соображений гуманности - везли нескованными и даже несвязанными. Перевозили задержанных на двух крестьянских телегах, которые вместе с возницами - русскими крестьянами были реквизированы администрацией края в счет положенного оброка. В таком составе конвой отправился в Екатеринбург и 10 апреля 1738 г. был уже в 30 километрах от города, около русского села Бобровского. Тут произошел следующий инциндент : Тойгильда Жуляков, незаметно расцепив колоду, сумел освободить руки. Пользуясь тем, что уже начинало вечереть и в сумерках гренадеры не могли достаточно бдительно наблюдать за ним, Тойгильда расцепил и половинки колоды, в которой находился его старший сын. Подождав, пока к телеге, в которой они сидели, приблизился один из конных гренадеров ( по фамилии Трапезников ), Тойгильда выхватил из - за армяка сидевшего к нему спиной возницы топор и ударил им по ноге гренадера. По счастливой случайности удар пришелся по стремени, а потому Трапезников не был травмирован, но лошадь под ним шарахнулась и упала. Башкиры повскакали с телег и бросились врассыпную, благо до леса было недалеко. Второй гренадер - Казаков - стал преследовать бегущего Тойгильду. Догнав его, Казаков спешился и предложил бандиту сдаться. Примечательно, что вооруженный гренадер не спешил применять оружие, хотя после нападения на товарища имел все основания убить Тойгильду Жулякова на месте. Башкир бросился с топором на гренадера, завязалась напряженная рукопашная схватка, в ходе которой Жуляков смог перерубить правую руку Казакова. Трудно сказать как долго и с каким бы успехом продолжалась эта борьба, если бы на помощь Казакову не подоспел Трапезников. Обнажив тесак, он пригрозил снести голову Жулякову, если тот не прекратит борьбу. Тесак с шириной лезвия 10 см. показался бандиту достаточно внушительным инструментом и тот сдался. Жулякова опять засадили к колоду и гренадеры велели ему вызвать из леса убежавших сыновей; Тойгильды принялся их пдзывать, но на его крик вышел один только Якшимбай ( младший сын ). Гренадеры довезли пленников до села Бобровского, в котором рассказали о происшествии. По команде сельского старшины местные крестьяне принялись прочесывать окрестные леса и в течение вечера и последующей ночи к ним присоединились крестьяне других деревень. Утром крестьянами деревни Косулинская был пойман и возвращен в руки гренадер старший из беглецов - 16 - летний Якшигуль Жуляков. Розыски в окрестных лесах были продолжены, причем с немалым рвением со стороны крестьян, поскольку они боялись появления башкирских бандитов. Последние были известны не только своими прямыми нападениями на русских, но и разнообразным вредительством : порчей источников воды, поджогами лесов и пр. В конце - концов крестьяне деревни Колюткиной , расположенной в 23 км. на юго - восток от Екатеринбурга, поймали и последнего беглеца - 14 - летнего Кутлумбая. Произошло это 24 апреля 1738 г. Тойгильды Жуляков по прибытии в Екатеринбург был доставлен на допрос к майору Угримову. Свой отказ от православия арестованный объяснил тем, что бандиты держали в заложниках его жену Азакбику и младшего сына Мухомбетема и постоянно грозили расправиться с ними. Любопытно, что в то же самое время два других сына Жулякова - 10 - летний Мергин и 8 - летний Алкей - находились в услужении у воеводы Исетской провинции, т. е. тоже были своего рода заложниками , но только у русской администрации. За сыновей, находящихся у русских, Тойгильда почему - то совсем не боялся, а вот за жену младшего сына - очень переживал. До такой степени, что даже решил обратно перейти в мусульманство. Майор Угримов представил протокол допроса на ознакомление Начальнику Главной Горной канцелярии Татищеву. Василий Никитич уже получил рапорт о попытке бегства Жулякова и его нападении на гренадер, так что ознакомившись с его допросом, очевидно, не поверил ни единому слову. Татищев отреагировал на случившееся очень жестко, наложив такую резолюцию : "Татарина Тойгильду за то, что, крестясь, принял паки махометанский закон - на страх другим, при собрании всех крещенных татар сжечь <...>". Как высший начальник на всей огромной территории южного Урала Василий Татищев имел полную власть над жизнью и смертью всех подданных Российской Империи, проживавших в этих местах. Беспримерная казнь свершилась 20 апреля 1738 г. Все башкиры, каких удалось розыскать в Екатеринбурге и его окрестностях, были доставлены к месту сожжения Тойгильды. В указе по Главной Горной канцелярии за подписью Татищева вина Тойгильды Жулякова была сформулирована следующим образом: "<...> ты, крестясь в веру греческого исповедания, принял паки махометанский закон, и тем не только в богомерзкое преступление впал, но яко пес на свои блевотины возвратился, и клятвенное свое обещание, данное при крещении, презрел <...>" Публичное зачитывание этого указа, а также последовавшая за этим казнь Жулякова, были призваны произвести устрашающее впечатление на башкир и доказать им, что администрация края не потерпит ложного принятия христианской веры. Дети казненного Жулякова были обращены в крепостную зависимость и по распоряжению Татищева вместе с обозом Екатеринбургского монетного двора ( т. е. под крепким конвоем ) отправлены в Москву. Очевидно, для продажи на рынке. Далее следы Якшигуля, Кутлумбая и Якшимбая Жуляковых теряются. Более история России не знает случаев казни преступников посредством сожжения. В случае с Тойгильды Жуляковым обращают на себя внимание некоторые любопытные моменты. Во - первых, нельзя не признать порочность практики прощения уголовных преступлений в случае перемены обвиняемым веры. Власти подталкивали иноверцев к ложному принятию Православия, что разумеется, ничуть не шло на пользу самому Православию. Кстати, церковные иерархи и сам Святейший Синод, никакого отношения к этой практике не имел и никоим образом ее не поддерживал. Православное священство прекрасно понимало, что нравственный авторитет Церкви от подобного искусственного насаждения только страдает. Любопытно, что много позже - во время подавления польского восстания 1830 г. - была предпринята попытка реанимации этой пагубной практики. Военные власти на мятежных территориях начали было прощать пленных повстанцев при их переходе из католичества в Православие. Наиболее дальновидные священники и политики тогда обратились к Императору Николаю Первому с просьбой остановить подобную практику. Такого рода указание от Императора было получено и военные власти перестали смягчать приговоры плененным преступникам при принятии ими Православной Веры. Во - вторых, весьма показательным представляется нежелание административных властей на Урале наказывать двух сыновей Тойгильды Жулякова, которые находились в Исетске фактически на положении заложников. Кстати, сам институт заложничества был признан тогда официально; детей из семей бандитов забирали в города совершенно легально, по разнарядке. Их называли "аманатами" и подобная практика считалась совершенно нормальной во время борьбы с дикими племенами. Хотя Мергин и Алкей находились в Исетске с сентября 1737 г., Татищев не позволил их наказывать за преступление отца. В - третьих, следует подчеркнуть, что Тойгильды Жуляков был отнюдь не единственным башкиром, вернувшимся к исповеданию мусульманства. Однако, казнен был только он один. Думается, что подобный финал был обусловлен его нападением на конвойных гренадер. Жуляков был бандитом, которого один раз уже привлекали к суду. Тогда принятие Православия избавило его от положенной кары. Прямым же нападением на конвойных солдат он доказал закоренелость своей преступной натуры. Примечательно, что сами гренадеры против напавшего на них преступника оружия не применяли, хотя имели и карабины, и пистолеты, и тесаки; другими словами, они стремились выполнить свой воинский долг без чрезмерной жестокости. Весьма интересна история последнего в истории России смертного приговора через сожжение. | |
